Юрий Авдеев: Современные тренды стратегического разбалансирования в развитии Дальнего Востока

В чем проблема?

Поводом для данной статьи послужила демонстрация разногласий в позициях ответственных лиц исполнительной власти на развитие Дальнего Востока и его отдельных территорий в ходе VI Восточного экономического форума в сентябре 2021 года во Владивостоке. Предлагаемые варианты решения проблем вроде бы свидетельствует, что идет поиск оптимальных решений. Но когда глава государства задает глобальный масштаб задачи на десятилетия вперед, а на уровне исполнительной власти предпочтение отдается порой случайным, несистемным проектам, где можно эффектно доложить о промежуточных результатах, не догадываясь о более отдаленных последствиях, то декларируемые цели, как бы они не звучали привлекательно, лишь усиливают мотивацию для оттока населения.

Рассогласованность многих решений, так или иначе отмечалась в предыдущих публикациях, но разноголосица наиболее ярко была продемонстрирована в ходе проведения VI ВЭФ. Международная площадка на этот раз была использована для презентации региона: девиз Форума – «Новые возможности Дальнего Востока в меняющемся мире». Документ, вокруг которого, казалось бы, должны были строиться рассуждения и о «новых возможностях», и о «меняющемся мире» – Национальная программа развития Дальнего Востока на период до 2024 года и на перспективу до 2035 года. Но о Программе на ВЭФе даже не вспомнили. – Естественный вопрос: почему? – С этим, собственно, и попытаемся разобраться.

В 2013 г. Президент формулировал перспективу так: «Дальний Восток – приоритет до конца столетия».  В 2018 г. этот ориентир он положил в основу технического задания на разработку Национальной программы. На пленарном заседании VI ВЭФа глава государства настойчиво призывал его услышать: развитие Дальневосточного региона – это «перспектива развития нашей страны не на десятилетия, а на столетия вперёд»[i]. Но впечатление такое, что ни разработчики Программы, ни те, кто отвечает за ее реализацию, Президента не слышат. Не слышат его установку: «Масштаб задач, стоящих перед нами, требует системной работы на десятилетия вперёд. …Задачи, которые мы обязаны ставить, могут быть только амбициозными, прорывными, опережающими. Иначе и не стоит этим заниматься»[ii].

Самообладание и выдержка, которую демонстрирует глава государства на протяжении двух десятилетий, могут иссякнуть: бодрые рапорты подчиненных о том, что «пролетая мимо семнадцатого этажа, полет проходит нормально» его все с большей очевидностью не устраивают: «я должен всегда держать не просто руку на пульсе, я должен держать их всех под напряжением – тех, кто выполняет эти задачи». – Его не слышит полномочный представитель, министры, руководители субъектов федерации. Возможно, именно поэтому, утвержденная годом ранее Национальная программа, не стала тем стратегическим документом, отталкиваясь от которого можно было бы выстраивать системно тактические задачи. Ожидание Президента прорывных идей на долгосрочную перспективу и предложения исполнителей, срок чиновничьей жизни которых достаточно короток, – вектора разнонаправленные. Оживленная дискуссия между полпредом, министрами и мэром по поводу перспектив Владивостока показала, что у каждого из них «свое» видение будущего, существенно отличающееся от того, обосновать которое от них требует глава государства. Президент ведет поиск новых инструментов интеграционного взаимодействия со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. Он ждет ответа на вопрос о будущем глобальном мироустройстве, и какие конкретные меры следует осуществить, чтобы двигаться в сторону будущего. А назначенные им люди в рамках своих полномочий, «не дотягивая» до уровня заданного целеполагания, предлагают множество частных задач, не вписывающихся в заданный контекст. В такой ситуации для главы государства площадка ВЭФ может потерять свою актуальность, у него могут появиться более важные дела и совсем в другом месте. Либо же его наконец услышат, или придется когда-то решать кадровые вопросы, производить изменения в команде, чтобы обеспечить динамику восточному вектору развития России.

Миссия Восточного экономического форума.

Судя по ежегодным отчетам осеннее мероприятие во Владивостоке все больше становится похоже на «ярмарку тщеславия»: сколько пригласили, привлекли, подписали, или хотели сделать… Тогда как миссия форума в том, чтобы последовательно демонстрировать «поворот России на восток», предлагать новые формы взаимодействия, и предъявлять миру не намерения ускоренного развития Дальнего Востока, а реальное ускорение. Ускорение, которое станет привлекательным для жителей региона, страны, соотечественников, живущих за рубежом, желающих реализовать себя здесь.

Даже в условиях ограничений последнего времени ВЭФ сейчас собрал порядка 4 тыс. участников, среди которых было много иностранцев. Интерес восточных партнеров к России не угасает. Важно только самим понять, чего они от нас ждут. Вряд ли их интерес ограничивается тем, чтобы заполучить природные ресурсы, ровно как они не очень готовы вкладывать деньги в глубокую переработку ресурсов даже на льготных условиях. Тогда что? – Есть те, кто всерьез думает о будущем, оценивает риски происходящих изменений во взаимоотношениях между странами, когда модератором этих процессов долго оставались США, а теперь на это претендуют Китай и Россия. С Европой (и в целом – с Западом) диалог не получается, а вот с Азией, Востоком у России есть реальный шанс найти общий язык. Там хотят разговаривать, коммуникации выстраиваются и на уровне бизнес-сообщества, и, на уровне первых лиц азиатских государств.

И миссия Восточного экономического форума во Владивостоке в формировании понимания будущего миропорядка, поиска принципиально новых механизмов и способов интеграционного взаимодействия. Вряд ли здесь уместна демонстрация успехов в освоении дальневосточного гектара, или набора преференций, что для нас звучит как «впервые», а для них рутина многих десятилетий. А вот что может быть альтернативой товарно-денежным отношениям, конкуренции, безработице, военному противостоянию, бесконтрольной эмиссии доллара и т.п. – вопросы, на которые пока ответа нет. И в этом направлении следует ориентировать интеллектуальный потенциал России, искать ответы на вызовы, которые хотят услышать восточные партнеры. Ведущая роль в формировании повестки форумов должна принадлежать Академии наук, для которой будущее является естественным предметом исследований. Правда, еще вопрос: насколько глубоко сегодня, скажем, институты Дальневосточного отделения Российской Академии наук, погружены в тему будущего Дальнего Востока. Или насколько эффективно используется потенциал Дальневосточного федерального университета, других вузов региона. Альтернатива такова: ждать заказ от исполнительной власти, либо же самим его сформулировать.

Кроме того, содержание форума наполняется за пределами региона, специалистами, ориентированными больше на Европу, и с этих позиций обсуждаются чаще всего проблемы Дальнего Востока. Насколько сегодня региональное сообщество готово взять на себя функцию формирования повестки ВЭФ, тоже вопрос. Но и в ретроспективе (от И. Москвина до Н. Муравьева-Амурского и Г. Невельского), и в новейшей истории (от решения об открытии Владивостока, проекта «Большой Владивосток», идеи проведения саммита АТЭС, да и Восточного экономического форума) – все это инициативы, родившиеся и продвигавшиеся отсюда. Потому важно, чтобы региональное сообщество участвовало в обсуждении содержательной части повестки ВЭФ, и не от форума до форума, а организовав постоянно действующую площадку.

Что не так с Национальной программой?

На старте разработки Национальной программы Дальнего Востока Минвостокразвития создал структуру с многообещающим названием Востокгосплан. Три десятка региональных экспертов в течении недели обсуждали очевидные проблемы, не затрагивая базисные установки долгосрочной перспективы.  В результате появился документ, решавший прошлые проблемы: дала о себе знать ведомственная принадлежность. Бессмысленно требовать от структуры, отвечающей за реализацию краткосрочных задач, заниматься вопросами отдаленного будущего. А поскольку это задача, решение которой требует глава государства, то ответственность должна быть в компетенции полномочного представителя, который более охотно взваливает на себя решение текущих проблем. Если же создать при Полпреде Центр, обеспечивающий стратегическое видение региона, или, например, Институт ВЭФ (восточной политики), это избавит Министерство Дальнего Востока от несвойственной для него работы. А заказчик – Полпред Президента – требуя от разработчиков следовать заданному курсу, вышел бы на системное видение перспективы, изменил подход к выбору приоритетов, критериям оценки проектов, и что немаловажно – у него появилась бы потребность в тесном взаимодействии с академическими подразделениями ДВО РАН,  ДВФУ, Таможенной Академией, Российской Академией наук, проектными институтами, специалистами ведущих вузов страны, бизнес-сообществом, зарубежными экспертами. Необходима такая интеллектуальная среда, где нетривиальные, нестандартные решения были бы нормой, чего невозможно добиться от министерских структур, где довлеют «деньги», и «как бы чего не вышло».

Иллюстрацией стратегически невыверенных идей стали заявления Министра Дальнего Востока А. Чекункова в преддверие VI ВЭФа. Вначале, когда год назад он был назначен на должность, занимался структурной перестройкой и оптимизацией аппарата, что вызвало даже некоторое неудовольствие Полпреда[iii], а к началу ВЭФ обнародовал ряд идей, среди которых проект строительства города Спутника Владивостока. Было представлено так, будто концептуально вопрос уже решен, все согласовано, одобрено, осталось только реализовать, хотя идея оказалась сюрпризом даже для коллег и начальства. Полпред собирался заниматься реновацией городов, для чего «Жители должны принять участие в создании концепции реновации Владивостока, Хабаровска, Южно-Сахалинска и других городов». Для Гендиректора   АО «ДОМ.РФ», Зампреда правительства РФ В. Мутко важнее заняться реализацией японского мастер-плана, а мэр Владивостока К. Шестаков увидел свободный участок в другом месте, и предложил его застроить. У каждого как бы «своя» Национальная программа, собственное понимание перспективы, свои цели, приоритеты, варианты и способы их достижения. Не важно, что разрабатывалось до них, какие геополитические и геоэкономические изменения произошли, как они отразились на регионе, какие процессы доминируют внутри, какова иерархия проблем.

За результаты спрашивать как-то не принято, но хочется верить, что теперь точно будет по-другому. Из рапортов о достижениях жители узнают о триллионах инвестиций, миллиардах сэкономленных бюджетных денег, тысячах новых рабочих мест, предприятий, и что уезжает все меньше. В чем правда, то ли действительно жизнь налаживается, или уже уезжать некому? Не одному поколению экономистов предстоит разбираться с загадочной формулой Полпреда: «В целом развитие Дальнего Востока высокорентабельный процесс. Мы на форуме доложили, что от организаций в дотации Дальнему Востоку уже окупились: мы вложили 80 миллиардов рублей, а в бюджет поступило налогов с учетом преференций объеме 123 миллиарда рублей. То есть бюджет уже получил прямую выгоду от развития Дальнего Востока. Эту работу надо продолжать и расширять». – Бюджет, возможно, выгоду получил, а как это сказалось на благосостоянии тех, кто еще остается здесь?

Заданием Президента на разработку Национальной программы развития Дальнего Востока предполагалось, что это будет, с одной стороны, стратегическим видением реализации восточной политики России, а с другой – документом, в котором увязаны дальневосточные разделы всех Национальных проектов. Но по факту ни стратегического видения, ни увязки не произошло[iv]. – Совокупность частных (даже если очень крупных) проектов, которые вошли в Национальную программу, не превратили ее в стратегический документ, который ожидал Президент.  И в этом ответ на вопрос, почему на ВЭФе не вспоминали об этом документе, а экономический эффект от множества действий оценивается соотношением привлеченных денег к бюджетным: «У нас фактический мультипликатор сегодня 24,4 рубля частных инвестиций на один бюджетный рубль, вложенный в инфраструктуру. Это рекордная цифра»[v]. Возможно, именно так можно объяснить еще одну новацию Минвостокразвития, обсуждая внедрение показателя «человеко-часов-радости» от принятых ведомством решений.

Принципиально иными были критерии, приоритеты и результаты организации жизни и деятельности на основе плана ГОЭЛРО, когда в разоренной войнами стране экономика на протяжении 22 лет держала самые высокие в мире (13,8%) темпы роста, одержала Победу в Великой Отечественной войне, и меньше чем за пять лет восстановила разрушенное хозяйство, вышла первой в космос. По всей видимости не случайно бывший министр Дальнего Востока А. Галушка с коллегами обратился к этому опыту, и было ожидание, что им хватит смелости сформулировать рекомендации для Национальной программы развития Дальнего Востока. Но этого не случилось, картина будущего не появилась, а когда нет общего понимания куда и зачем идем, для чего тот или иной проект, то нередко они заканчиваются ничем, и опережающего развития не получается. В итоге у немногочисленных «буйных» энтузиазм иссякает, руки опускаются, они покидают родные места, в поисках понимания и благополучия вдали от дома. Реальная причина, почему люди продолжают отсюда уезжать…

Есть ли шанс преодолеть разбалансированность?

Российский Дальний Восток, сопоставимый с материком Австралия, в экономическом смысле в Азиатском регионе настолько микроскопичен, что его потенциал инвесторами оценивается в лучшем случае как источник природных ресурсов. Совокупная мощность портов Дальнего Востока сопоставима с одним корейским Пусаном. Порт Владивосток, его возможности, по заключению специалистов, в лучшем случае могут быть удвоены, что не превысит 30 млн. т грузов в год, а это на порядок меньше того же корейского порта. Зато есть Транссиб, самая короткая железнодорожная магистраль из Азии в Европу. Активизируются работы по обустройству Северного морского пути. То есть, транзитная функция, обеспечивающая товарные обмены между Европой и Азией, будет обслуживать экономики других стран. Кардинальная реконструкция железной дороги, чтобы скорости достигали 100, а лучше 200 км в час, возможно улучшит и скорость перемещения отечественных пассажиров. Нуждается в реконструкции и портовая инфраструктура, в строительстве новых, опережающих время, портов. Смогут ли авторы законов, депутаты, голосовавшие за их принятие, утверждать, что преференции простимулируют инвесторов вкладываться в проекты, обеспечивающие национальные интересы? Ответ очевиден, а потому в качестве достижений, вместо доклада о строительстве больших портов на 200-300 млн. т, предъявляется соотношение частных инвестиций к бюджетным вложениям. Ни о скоростных дорогах, ни о современных портах, конкурирующих за грузы с портами Северо-Восточной Азии, речи не идет. Этого нет в Национальной программе, или стимулирующие факторы не работают?

Еще в 2013 г. и Полпред, и министр Дальнего Востока думали о поддержке предприятий с высокой добавленной стоимостью, о выходе на внешний рынок, а с внедрением преференций инвестиции, вопреки желаниям чиновников, пошли преимущественно в сырьевой сектор, а проекты на основе новейших технологий единицы, в лучшем случае, инициированы бизнесом (госкорпорациями). То есть, пока высокотехнологичные проекты не стали драйвером программы, базисом региональной индустриальной политики, а внедряются по инициативе бизнеса, у которого (независимо от масштабов) всегда будут корпоративные интересы и ограничения по ресурсам. Эти ограничения деформируют логику и нарушают последовательность действий: сначала – суда ледового класса, а спустя десять лет металлургический комбинат, потребность в котором еще нужно доказать.  Колониальный характер освоения территории становится фактором, выталкивающим отсюда без того малочисленное население. В этом ли миссия Дальнего Востока на перспективу? Или у России есть то, чего нет у других, и готова взять на себя роль лидера в формировании новых интеграционных альянсов, что отвечает статусу великой державы?[9] – Таких сфер не много, именно они должны стать стержнем экономического развития Дальнего Востока, в которые встраивается бизнес. – Территория в 7 млн. кв. км плюс акватория еще 5,5 млн. кв. км диктуют, что один из национальных приоритетов региона то, что связано с освоением Мирового океана. – Прибрежная инфраструктура Севморпути, строительство судов ледового класса. Рыбная отрасль: современные суда добывающего, перерабатывающего, обслуживающего, рефрижераторного флота, организация экспедиций в международных водах, современные технологии переработки и доставки готовой продукции в европейскую часть страны. Важной составляющей освоения Мирового океана является использование энергетических ресурсов океана, шельфа, строительство морских платформ. Дальневосточная академическая наука предлагает огромную линейку лечебных и косметических биоорганических препаратов из морских животных и моллюсков, а также технологии их воспроизводства. Эти и многие другие виды деятельности в данной сфере нуждаются в безусловной государственной поддержке, чтобы обеспечить приоритет России в освоении ресурсов Мирового океана, и с этим можно выходить на принципиально новый уровень интеграционных связей, отличающийся от традиционных товарных обменов.

На Дальний Восток «пришел» Космос: космодромом «Восточный», город Циолковский, гелиевое производство, космическая платформа «Морской старт». – Это тот макрорегиональный приоритет, который может дать начало космической индустрии на базе природно-ресурсного и энергетического потенциалов, технологического участия предприятий европейской части страны, высокого мирового авторитета в области космонавтики. В этой части планеты как минимум 10 стартовых площадок разных стран, как индикатор спроса на результаты космической деятельности. Но это всегда затратно, и не всякая страна готова участвовать в освоении космоса самостоятельно. Россия же, обладая ресурсами, технологиями, техникой, опытом международного сотрудничества, уже вправе инициировать интеграционные связи с азиатскими странами углубления специализации, технологической кооперации, обмена результатами. Это также прогнозы погоды, урожаев, углеродного следа, предотвращения стихийных бедствий, и природных пожаров, вопросы космической связи и телекоммуникаций, совместные полеты на околоземную орбиту, освоение Луны, Марса, дальних миров.

Эти направления деятельности перспективной экономической специализации региона, во-первых, наполняют Национальную программу развития Дальнего Востока конкретным содержанием на десятилетия вперед, определяют актуальность и последовательность проектов. Эффективность принимаемых решений оценивается не «вообще», а по результатам каждого шага, приближающего к указанной цели[vi].  Во-вторых, эксплуатация природно-ресурсного потенциала будет зависеть не от конъюнктуры и спроса на внешнем рынке, а диктоваться потребностями безусловного выполнения национальных долгосрочных программ. В-третьих, критерии государственной поддержки инвесторов: преференции не могут распространяться на любой вид деятельности, не запрещенный законом, поощрения заслуживают только те, кто свои усилия направляет на достижение национальных целей. В-четвертых, при наличии долгосрочных планов, инвестор будет понимать, в какой сфере деятельности он может рассчитывать на государственную поддержку, а где ему придется брать риски на себя. В-пятых, для жителей Дальнего Востока открывается перспектива на годы вперед, какие специалисты и где будут востребованы, на что нацеливать детей, показывать, что лучше, чем здесь места не найти. В-шестых, граждане России, соотечественники за рубежом, специалисты разных стран увидят реальный разворот России на восток, где открываются широкие возможности для самореализации. В-седьмых, по мере увеличения миграционного потока актуальность обретает вопрос о формировании на востоке страны Мирового (глобального) города, урбанизированной территории, на которой уже сегодня живет около полутора миллионов человек, и на которой можно свободно разместить вдвое больше. По существу, речь идет о начале формирования принципиально нового типа расселения с планомерно организованным транспортным каркасом, социальной инфраструктурой, малоэтажной застройкой, набором социальных услуг, разнообразием производств.

Альтернатива нынешнему экономическому курсу развития Дальнего Востока – программа новой индустриализации. Это потребует новых источников энергии: атомных и приливно-отливных электростанций. Это приведет к необходимости приглашения большого числа специалистов, подготовки кадров высшего, средне-специального профессионального, среднего образования. Учебные заведения начнут встраиваться в потребности экономики региона, понимая спрос на специалистов. Но профессиональная подготовка лишь одна из составляющих сферы Культуры, как третьего приоритета Национальной программы. В инфраструктурном плане за последнее десятилетие здесь произошли заметные позитивные изменения. Кампус ДВФУ, Приморская сцена Мариинского театра, Спортивная арена, обновляются существующие объекты: Драматический театр и Филармония, Краеведческий музей и Картинная галерея, новые объекты. Но возвести здание, построить целый городок, еще не значит повысить культурный уровень. Важно кто передает культурный код. Если Валерий Гергиев, то это сцена Мариинского театра, если В. Миклушевский, то ДВ…ФУ и бесконечная чехарда ректоров. Фактор времени при подготовке к саммиту АТЭС во Владивостоке был решающим. В срок не сдали некоторые объекты первой очереди. Необходимо дальнейшее наращивание инфраструктурного потенциала образовательных учреждений. Следует разделить гуманитарное и политехническое образование на два самостоятельных федеральных университета. Не менее важно повысить статус морскому образованию, объединив часть вузов данного профиля: Федеральный морской университет. Российское гуманитарное, политехническое и морское образование высоко ценится за рубежом, выпускники востребованы в иностранных компаниях. В вузах Дальнего Востока могло бы учиться на порядок больше студентов из азиатских стран. Часть выпускников, могла бы остаться работать здесь, а вернувшиеся домой – участвовать в укреплении интеграционных связей. Все это разделы Национальной программы на десятилетия вперед. А движение «короткими перебежками», меняющими порой первоначальный замысел проекта до неузнаваемости, это дорого, неэффективно, не привлекательно.

Спутник? – Нет, Большой Владивосток!

Идея 30-летней давности о формировании Владивостокской агломерации оказалась в поле зрения Министра Дальнего Востока, которую он вынес на обсуждение VI ВЭФа. Мотив для объединения Владивостока с территориями г. Артема, Надеждинского, Шкотовского и Хасанского районов в те годы состоял в создании единого управленческого механизма, предотвращающего конкуренцию за иностранные грузы между нашими портами в заливе Петра Великого, с последующей реконструкцией портовых мощностей, углублению специализации. За этим виделся новый тип агломерации: территория в границах водосборного бассейна плюс часть акватории. Но в 1993 г. городской Совет народных депутатов Владивостока, который инициировал эту работу, в которой участвовали академические, отраслевые институты города, проектные организации, вузы (более 200 человек), прекратил свое существование. Проект остался невостребованным.  Частично наработки вошли в доклад Губернатора края на Госсовете при Президенте России «О перспективах развития портовой инфраструктуры России» (2007 г. Мурманск), и в монографию. В 2009 г. о проекте вспомнили чиновники краевой администрации на Дальневосточном экономическом форуме. В 2014 г. краевая администрация участвовала в тендере Министерства регионального развития на финансовую поддержку агломераций, замахнувшись на объединение с Владивостоком не только Артема, но и Уссурийска с Находкой. В заявку, правда, потом вошли Владивосток, Артем, Надеждинский и Шкотовский районы. Но судя по тексту Соглашения между краем и четырьмя муниципалитетами, глава субъекта федерации, не надеялся на финансирования сверху, «вынул» самые доходные статьи из муниципалов: решение земельных вопросов, разрешения на застройку и архитектуру, и доходы от рекламы. Сменивший его губернатор назвал Соглашение «глупостью», решения отменил, а упразднённые в этих городах и районах соответствующие отделы потом еще долго восстанавливали.

Мотив, которым руководствуется нынешний Министр Дальнего Востока, виден невооруженным глазом. До этого с инициативой выступил Министр обороны С. Шойгу, предложивший строить города-миллионники в Сибири, а чем мы хуже? Рядом с нашим министром девелоперы, желающие поучаствовать в освоении бюджета, им видна перспектива грандиозной стройки. В его представлении «Владивосток должен стать третьим самым привлекательным городом в России по всем параметрам после Москвы и Санкт-Петербурга. У него для этого все есть. … Если объединить Владивосток с Артемом, построить там новый город-спутник и привлечь еще порядка 300 тыс. человек в эту агломерацию, у нас появится первый город-миллионник на Дальнем Востоке». Кого будем удивить миллионником, когда у Владивостока в радиусе тысячи километров больше 300 млн. человек, десятки городов с населением больше, чем на всем Дальнем Востоке?

С начала 90-х в Приморском крае произошли серьезные изменения: здесь наиболее высокие показателей автомобилизации и мобильности населения в стране. За редким исключением двухчасовой транспортной доступностью охвачено практически все южное Приморье: на площади около 24 тыс. кв. км. в 13 муниципальных образованиях уже насчитывается около 1,4 млн. человек (Табл.).

Табл. Территория Большого Владивостока 2021 г.

Может стоит сосредоточиться на том, чтобы не сокращалась численность живущих на этой территории, чтобы существующие и новые поселения отвечали потребностями населения? И почему вдруг «Спутник»? Принципиально важно сохранить название – «Владивосток», а в новых границах – «Большой Владивосток». В нем скрыт глубокий смысл и миссия места: Владеть Востоком. И совсем не «Дальним Востоком», эту функцию ему ошибочно вменили, перенеся сюда «столичный» статус федерального округа. Его периферийное положение по отношению к территории, сопоставимой с Австралией, и населением в 8 млн. чел., очевидно. Речь о другом «Востоке»: с населением в 2,5 млрд., экономическим потенциалом, превышающим и Евросоюз, и США, с многомиллионными городами, портами с грузооборотом в 600-700 млн. в год, сотнями университетов и много еще с чем. Вот почему на востоке России необходимо территориальное образование с населением в миллион жителей, чтобы начать приближаться к уровню тех, кем нам предписывали предки «владеть». Эти аргументы отличаются от тех, которые кладут в основание идеи миллионного города министр, да и полпред, которой услышав, поначалу не согласился, но быстро изменил позицию, сказав, что «Это полезный проект, который позволит понизить цены на жилье, даст людям новое качество жизни, усилит агломерацию Владивостока». – «Миссия» и «Деньги», «Владеть Востоком» и «Дальневосточный квартал» такова разница подходов и масштаба решаемых задач. И в этом суть «разбалансирования», в котором живет и регион, да и страна в целом.

«На Дальнем Востоке с помощью государственной поддержки реализуется более 2,4 тысячи инвестиционных проектов. На особом контроле Минвостокразвития России находятся 50 крупных проектов, совокупный объем инвестиций по которым составляет порядка 5,2 трлн рублей. Объем капиталовложений по каждому из таких проектов превысит 10 млрд рублей. По итогам осуществления этих 50 проектов будет создано более 80 тысяч рабочих мест». — Неужели такая информация способна остановить отток, или вдохновить кого-то, чтобы бросить все и приехать сюда? Под кого создаются эти рабочие места, и с помощью каких механизмов министерство будет привлекать туда людей, пусть решают те, кто создает эти проблемы. А здесь реально существующая площадка, люди, остается только увидеть в этом потенциал развития. В опубликованной недавно статье рассматриваются источники и способы привлечения населения на территорию Приморского края.

Национальная задача – Мировой город на востоке России   

У Владивостока, когда он отмечал свое столетие, стартовые условия для развития были лучше, чем у Сингапура, Шанхая, Даляня, Харбина, Сеула, Пусана и многих городов этого макрорегиона.  В 1959 году мечтали из него сделать своим «Сан-Франциско». Начинали строить Большой Владивосток. А рядом росли многомиллионные города на северо-востоке Китая, на побережье, в Южной Корее, в Японии. А самые крупные города Дальнего Востока соревновались, доказывая свою значимость. На рубеже веков они не только не дотянули до расчетных цифр Генпланов, но даже потеряли в численности. За первые сто лет Владивосток вырос до 290 тыс. человек, потом за неполные 30 – до 650 тыс., к концу столетия должен был преодолеть рубеж в 700 тыс. Полуостровное положение, территориальные ограничения, статус закрытого города и другие факторы сдерживали его развитие. Сегодня конкурировать с ним пытаются еще недавно невидимые на карте Суйфэньхэ, Дунин, Хэйхэ.

И если не переосмыслить происходящие процессы на внешнем контуре, не осознать геостратегическое положение российского Дальнего Востока, Владивостока в этом макрорегионе, не отойти от рутины текущих проблем, а приступить к формированию долгосрочной перспективы, используя для ее реализации уже наработанные, а при необходимости, новые механизмы, то такое вялотекущее развитие может привести в конечном счете к утрате огромной территории по мере неостановимого сокращения численности населения.

На восток от Красноярска нет ни одного «миллионника», а это половина территории России. Формальные показатели урбанизации на Дальнем Востоке самые высокие в стране – более 75 процентов, а реально – 97,4 процентов поселений с населением до 20 тыс. человек. При таком уровне концентрации населения, разобщенности и слабой транспортно-инфраструктурной обустроенности территории, не только невозможно решить задачи достижения уровня жизни выше среднероссийского, но и ставит под сомнение задачу «новой государственной политики» по созданию «на Дальнем Востоке глобально конкурентоспособных условий инвестирования и ведения бизнеса». Концентрация населения происходит как бы естественным путем, исчезают мелкие поселения, за счет них поддерживается численность других поселений.

Политика поворота на восток, активизация интеграционных связях со странами АТР, обязательство достижения уровня жизни на Дальнем Востоке, выше среднероссийских показателей, сделать регион, привлекательным для жизни, – все это требует не просто мечтать о городе с миллионом жителей, а сформулировать цель: создать город, отвечающий параметрам Мирового города.

Критерии, по которым оценивается соответствие статусу Мирового, или глобального города: относительно высокая численность населения; место концентрации штаб-квартир международных организаций; мировой финансовый центр; центр обрабатывающей промышленности в мировом масштабе; крупный транспортный и коммуникационный узел международного значения; развитая сфера деловых услуг. Ни Владивосток, ни Хабаровск не отвечают этим критериям, впрочем, им не отвечают и более крупные города России. Но одним из главных преимуществ территории Владивостока является его экономико-географическое положение, которого не имеют другие города России.  Многие мировые центры находятся к нему ближе, чем к Москве: Сан-Франциско, Токио, Сеул, Пекин. В XXI веке конкуренция между странами – это конкуренция между городами. По прогнозам ООН, к 2050 году 66% населения земли будут жителями городов и агломераций. В 2014 г. из 28 мегаполисов мира 16 находились в Азии. К 2025 году 7 из 10 самых крупных городов мира – в Азии.

С точки зрения стратегии пространственного развития Дальнего Востока ключевой вопрос – взаимодействие Владивостока и Хабаровска. Население двух городов немногим более 1 миллиона человек. Между собой они доказывали свое первенство, кому быть «столицей». Шансов на проведение саммита АТЭС в 2012 году у Владивостока было меньше, чем у Хабаровска. Здесь полпред, штаб управления военного округа, аэропорт, как региональный хаб, и многое другое. Но после открытия Владивостока в 1991 г., именно сюда, а не в Хабаровск, пришли более 20 иностранных консульств, здесь проходили международные встречи на высшем уровне. Другими словами, функции каждого из этих городов складываются как бы сами собой.

Хабаровск – исторически, географически, по инфраструктурным объектам, транспортных коммуникаций – центр Дальневосточного федерального округа, столица Дальнего Востока. Здесь должен быть управленческий орган, отвечающий за социально-экономическое развитие федерального округа, здесь осуществляется согласование деятельность 11 субъектов федерации, строятся планы и контролируется их исполнение. Это важная и масштабная задача, которую здесь, а не в Москве должно осуществлять Министерство Дальнего Востока.

А Владивосток, портовый город, по отношению к огромной территории округа находится на периферии, и у него иная функция: это центр взаимодействия России, Европы со странами АТР. Это – Восточная, Тихоокеанская столица России. Здесь иной состав объектов, они обеспечивают деятельность международных учреждений, например, часть подразделений штаб-квартиры АТЭС, представительство ШОС и т.д. Должны быть предусмотрены поселения для дипломатов и их семей, обслуживающего персонала, и др. Но принципиально важно, чтобы именно здесь был орган принятия политических и экономических решений России в части взаимодействия со странами АТР. Такими компетенциями обладает единственно Полномочный представитель Президента Российской Федерации в ранге вице-премьера Правительства.

Закрепление за каждым из этих городов своей функции порождает потребность в более тесных коммуникациях, что неизбежно приведет со временем к необходимости скоростной железнодорожной связи между ними. Укрепление такой связанности становится основанием для проектирования будущего Мирового города на востоке России, что обязательно должно найти отражение как в Национальной программе развития Дальнего Востока, так и в Стратегии пространственного развития России. На территории в 17 млн. кв. км два центра принятия решений могут существенно повысить эффективность управления региональными социально-экономическими процессами. На западе такую роль выполняют Москва и Санкт-Петербург, а на востоке – Владивосток и Хабаровск. Во всяком случае это соответствует символу России – двуглавому орлу.

Что делать?

Территорию южного Приморья (в составе 13 муниципалитетов) предлагается рассматривать в качестве полигона, на котором отрабатываются и внедряются самые эффективные управленческие решения (начиная с организации пространства, решения демографических и миграционных проблем, качества жизни, до задач геополитического и геоэкономического уровня). Распространив режимы ТОРов, СПВ и ДВ Гектар на эту территорию, и замеряя эффективность этих инструментов, здесь можно будет оперативно вносить изменения, совершенствуя их работу. Здесь же появляется возможность апробировать переход от ресурсно-экспортной специализации к индустриальному типу развития, сочетая поощрительные или запретительные меры для инвесторов. Масштаб выполняемых данной территорией функций, значимость решаемых задач предполагает наделение данной территории статусом субъекта федерации. Совокупность этих и ряда других мер создают привлекательные условия для мигрантов, инвесторов, новых производств.

Один из руководителей Минвостокразвития заявлял, что 30 млн. россиян готовы переехать сюда. Нынешний мечтает об увеличении численности на 2 млн. человек за 15 лет с оговоркой, что для этого потребуется 8 трлн. руб., чтобы построить 60 млн. кв. м жилья. В министерстве уверяют, такую модель уже разработали. — А отвечая на вопрос: «есть ли шансы к 2025 году … увеличить население ДФО на 0,5 млн, до 8,6 млн человек, как предусмотрено концепцией демографической политики Дальнего Востока?», министр сказал, что «это зависит от количества ресурсов, которые могут быть брошены на эту задачу. Для ДФО крайне непросто прирасти на 0,5 млн человек за четыре года». И тут же сообщает, что за счет льготных режимов «открыто более 2,6 тыс. новых предприятий. Каждую неделю у нас в среднем открывается с десяток новых предприятий — в них начинают инвестировать или уже вводят в эксплуатацию». За логикой министра сложно уследить: за четыре года на 500 тыс. чел. региону прирасти непросто. А за 15 лет на 2 млн. – не проблема, даже модель разработана. Предприятия уже созданы, вводятся в эксплуатацию, а будут или нет люди «зависит от количества ресурсов…». А если не будут «брошены», или их окажется меньше, что будет с этими предприятиями? Или откуда возьмется 300 тыс. человек на новый город-спутник? На обустройство жилья, согласно расчетам министра, потребуется более 530 млрд. руб. в год (деньги 2012 г., разумеется, несопоставимы с нынешними, но цифры близки: на подготовку к саммиту АТЭС за пять лет ушло 680 млрд. руб.). С производительностью труда возникает не менее сложная задача: объемы капитального строительства нужно увеличить с сегодняшних 2,5 млн. кв. м до 4 млн. – за счет чего? Мечтать, конечно, полезно, но фантазировать министрам все же опасно.

Вопросов, требующих глубокой проработки, много, поскольку всякое новое пока находится за пределами и сознания, и законодательства. Так, понятие «агломерация» не имеет правового статуса. А когда речь идет об объединении муниципальных районов юга Приморья, то оно даже не подпадает под академическое понятие «агломерация». Эта территория, превышая на порядок территорию московского мегаполиса, не может и не должна повторить судьбу подмосковных, и прочих «человейников». Планировочная структура нового расселения рассчитана на свободное размещение более 3 млн. человек, где в промежутках между жилыми массивами фермерские хозяйства, промышленные предприятия, рекреационные зоны. Потребуют обоснования границы «новой агломерации», в которую следует включить и часть акватории. Предстоит разработать «Стратегию социально-экономического развития южного Приморья до 2050 года, с перспективой до 2100», и принять на уровне федерального закона. Базовым разделом Стратегии должно стать наделение территории статусом субъекта федерации. Потребуется разработать Генеральный план развития «Большого Владивостока» исходя из перспектив до конца столетия. Необходима программа ускоренного развития портовой инфраструктуры, значительное наращивание мощностей, с синхронизацией реконструкции железнодорожного хозяйства. Нужна программа развития транспортной инфраструктуры, включающей скоростные линии наземного (или надземного) метро, связывающих населенные пункты этой территории между собой. Должны быть зафиксированы элементы промышленной политики, в которой сочетаются интересы крупного и малого бизнеса, под зонтиком которого они будут работать.

Одним из принципиально важных вопросов, который может здесь получить развитие, связан с реализацией демографической и миграционной политики. С одной стороны, эта территория по мере роста привлекательности, потребует разработки для нее особого миграционного режима, в котором будут устранены препятствия, сдерживающие получение российского гражданства соотечественникам. С другой стороны, миграционный приток окажет влияние на демографическую структуру населения в сторону его «омоложения», что позитивно повлияет на процесс воспроизводства. Вместе с тем, здесь может быть применен немонетарный подход к расширенному воспроизводству населения, когда вместо ипотеки, материнского капитала, множества денежных пособий на детей и т.п., молодым семьям от имени государства предлагается дом (квартира) с оплатой стоимости в установленные сроки. Появление детей влечет за собой снижением долга за жилье. Рождение пятого ребенка полностью погашает стоимость, и дом становится собственностью семьи.

Представляется, что реализация предлагаемого подхода будет способствовать преодолению разбалансированности, и сможет придать ускорение в развитии не только Дальнего Востока, но и России в целом.